Бой за высоту.

Бой идет вторые сутки, -

Бой идет за высоту,

И бойцам тут не до шутки, -

От огня спина в поту.

Немец бьет без остановки,

Немец бьет из всех стволов,

Бьют из пушек самоходки -

Вместо леса - куча дров.

Залп за залпом, по окопам

Шестиствольный миномет,

По квадратам и по точкам,

Бьет прицельно - точно бьет.

После долгой подготовки

Немец танки бросил в бой,

Но боец наш не из робких, -

Знает он - умри, но стой!

Знает он - назад ни шагу.

Знает- есть такой приказ.

Помнит - принял он присягу,

Помнит матери наказ.

…Зарядил свою винтовку,

И гранаты разложил,

Для стрельбы, наизготовку,

Он приклад уж приложил.

Видит – фриц пошел за танком, -

Надо фрицев выбивать…

Бьют бойцы по немцам залпом,

Точно бьют - чтоб убивать.

Танки прут, а танки лезут,

Ну и что ж, подпустим их.

В них бойцы гранатой врежут,

Били мы не раз таких.

Застрочили пулеметы,

По пехоте бьют бойцы:

Повернули вспять пехоту,

Бегать фрицы – молодцы.

…Ну, теперь уже по танкам,

И до них дошел черед:

Тут гранатами по тракам -

Танкам ходу нет вперед.

Вот один танк загорелся,

Загорелся и второй,

Третий вниз стволом уперся,

И четвертый, и восьмой.

…Отложил боец винтовку,

Рукавом по лбу провел,

Закурил потом махорку,

И устало на пол сел.

Уж прошли вторые сутки,

Бой затих за высоту:

По окопам смех и шутки

Снова у бойцов в ходу.

Раз высотку отстояли, -

Отстоим и всю страну.

Фрицу рёбрышки помяли, -

Ну и голову свернут.

Есть приказ - назад ни шагу,

На Берлин – таков приказ!

Помнит наш солдат присягу,

Помнит матери наказ.

                               05.03.2015 года.

                                     *   *   *

 Победа!

Сколько было войн на Свете,

Столько было и Побед.

Но войны, страшнее этой

В мире не было, и нет.

Громче этой и Победы,

Никогда Мир не видал,

И, осилить эти беды,

Силы нам Всевышний дал.

Нет, не только помощь Божья,

Помогла нам победить,

Злость, к врагам страны, бульдожья,

Нас звала фашистов бить.

А сильнее злости этой -

Всенародная любовь,

К нашей Родине Советской,

Против них взбодрила кровь.

Гордо мы четыре года

Знамя Родины несли,

Та Любовь и Злость Народа,

Нам Победу принесли.

   *   *   *

             Разведка боем.

Вот грянул бой – разведка боем,

И батальон бежит вперед,

Летит снаряд протяжным воем,

От свиста оторопь берёт.

Бегут бойцы цепочкой плотной,

Как будто вышли на покос,

А от стрельбы, от пулеметной,

Над полем пули - роем ос.

Бегут сыны, и с ними дочки,

Не повернуть уже назад,

А пули в лоб им, иль в височки, -

Клюют, как осы, невпопад.

Лишь добежать, а там что будет,

А там, в траншеях, кто кого,

А там боец об всем забудет,

Там кроме злости - ничего.

А много у бойца той злости,

Его ты только разозли,

Ведь мы врагов не звали в гости,

Они незвано к нам пришли.

В цепочке той, и в гуще самой,

Девчонка с сумкой на боку,

От страха ль шепчется – то с мамой,

То Бога вспомнит на бегу.

Она для всех бойцов спасенье,

Для всех сестра она в бою,

Услышав крик, в одно мгновенье,

Спешит, забыв про смерть свою.

А пуля там не выбирает -

В бойца воткнуться, иль в сестру,

Она всех кряду убивает-

Косой всех косит на лету…

Страшнее нет разведки боем, -

Там жизнь поставлена на кон,

Ведь смерть красна лишь перед строем,

А там в бою другой закон.

Там погибают в одиночку-

Живым там некогда лежать,

И, спотыкаясь как об кочку,

Вперёд им на врага бежать.

 Солдат не думает о славе,

На тот момент забыта смерть,

На тот момент солдат лишь вправе

Стараться с честью умереть.

Есть у бойца присяга, совесть,

И долг перед Отчизной есть.

Читайте, люди, эту повесть:

Про совесть, про присягу, честь.

            12.04.2021 г.

            *   *   *

Всем, погибшим в ВОВ и захороненным в Братских могилах, посвящается!

Советской Армии – Солдат.

Стоит солдат на постаменте:

В шинели, в каске, в сапогах,

Стоит, отлитый из цемента,

И держит автомат в руках.

Он чей то дед, иль чей то дядя,

Сейчас нельзя уж угадать.

Родных оставив без догляда,

Ушел за землю воевать.

Тогда имел он Веру, Имя,

Имел он Нацию свою,

Но он расстался скоро с ними,

Погибнув в первом же бою.

И в общей он зарыт в могиле,

Нашел он общий там покой,

Он сам теперь сказать не в силе

И чей он сын, и кто такой.

Он Веры чьей - никто не знает,

Никто не скажет - чьих кровей,

Ни зимний ветер не подскажет,

Не вспомнит летний суховей.

Попы тут их не отпевали,

Не отпевал тут их мулла,

Сосед соседа здесь не знали,

Лишь смерть их вместе тут свела.

Восстал он из могилы тесной,

Один за всех, кто там лежит,

Но он - солдат не безызвестный,

В бетоне будет вечно жить.

И имя есть на всех погибших,

И вера есть - на всех одна,

И лучше Нации не сыщешь -

На всех у них – одна страна!

Солдаты все в могилах братских

Под именем одним лежат:

В том имени три слова броских -

Советской родины – Солдат!

17.01.2020 г.

В карауле!

Война уже подходила к концу. После второго ранения в ногу разрывной пулей, рана долго не заживала у Вани Кондратьева. Пробыв в госпитале около шести месяцев, его всё же выписали. Но направили не в пехотную свою часть, а дали ему предписание в роту охраны 58-й гвардейской Армии, которая занималась охраной штаба Армии. В роте охраны бойцов больно не гоняли, и нога постепенно начала заживать. Основным занятием было политучеба и несение караульной службы. Был уже март 45 года. Штаб Армии обосновался в усадьбе какого- то помещика в небольшом немецком городке недалеко от Берлина.

Днем выставлялся один часовой у входа в штаб, а ночью выставлялся второй, который постоянно делал обход вокруг усадьбы, где находился штаб.

В один из дней рядового Кондратьева назначили в ночной караул по несению наружной охраны. Ему выпало время после полуночи, с часа ночи до трех утра. После ухода разводящего он сделал несколько кругов вокруг штаба и, поговорив с часовым у входа, пошел на новый обход. Доходя до угла усадьбы, он услышал какие то скрипы и журчание воды, как будто вода бьет в дно ведра или котелка. Эти звуки доносились со стороны ручной водяной колонки, между усадьбой и соседним домом. Основной городской водопровод не работал – водонапорную башню повредило снарядом, а воду можно было набирать только в ручной колонке.

Часовой насторожился и, осторожно дойдя до угла, выглянул. Около колонки стояли два немецких солдата. Один качал ручку колонки, второй подставлял котелок под струю, автоматы у них находились за спиной. Ваня резко передернул затвор и дал короткую очередь над их головами. Выскочив из-за угла закричал три немецких слова, которые он выучил за время войны: - Хальт! Хенде хох!

Немцы от неожиданности пригнулись, потом присели на корточки и подняли руки. Тут подоспела бодрствующая смена караула и окружила сидящих на корточках немцев. Никто не знал – сколько еще их и где они находятся. Начальник караула лейтенант Челышев приказал половине их смены рассредоточиться вокруг соседних домов, а сам с одним караульным повел немцев в штаб.

Минут через двадцать он вернулся и сказал:

   - В подвале соседнего дома находятся еще десять человек. Они выходили из окружения и до поры спрятались там, чтобы по уходу советских солдат двинуться дальше. Но у них закончилась вода и они решили запастись ей до рассвета. Но тут бдительность рядового Вани Кондратьева помешала их замыслам.

Караул окружил соседний дом и дождался утра, а немцы в подвале молчали, никаких попыток с их стороны тоже не было. Утром начальник штаба майор Прохоров привел к окруженному дому одного из пленных немцев и сказал на немецком языке, чтобы пленный передал своим, чтобы выходили из подвала - им ничего не будет. Немец прокричал на своем что-то в приоткрытую дверь и стали ждать. Минут пять ничего не было слышно, но потом что-то ответили из подвала, показался первый из спрятавшихся - с поднятыми руками и без оружия. За ним вышли все остальные. Челышев забежал в подвал с автоматом наизготовку, но через несколько минут вернулся один. Больше там никого не было. Замёрзшие караульные окружили пленных и с толчками повели в штаб. Ваня, уставший и замерзший, наконец- то сдал пост смене и с начальником караула пошёл в караулку отдыхать. На этом инцидент закончился, но через месяц начальник штаба напомнил о нем. Он на общем построении работников штаба и роты охраны прицепил на грудь рядового Вани Кондратьева медаль «За отвагу».

Потом уже пришлось ему участвовать в боях в Берлине и при взятии рейхстага.

10.09.2022 г.

                                                                                                          *    *    *                           

                                            

Последний ледоход

Рассказ

Это было давно - лет 30 назад, когда я учился в старинном городке, стоящем над Волгой. Жил я в этом городке четыре года, пока учился, и все четыре года мы с товарищами наблюдали, как во время ледохода на Волге один пожилой мужчина, по нашим меркам, приходил на берег и оставался стоять там до ночи. Нам тогда казалось, что он смотрит на другой берег и любуется им и ледоходом, который шел по Волге…

Старожилы рассказывали, что он родился и вырос в этом городке, учился в местной школе, с друзьями рыбачил на Волге, и в 1941 году закончил десять классов. Они каждый год, когда трогался лед на Волге, любили с товарищами приходить на набережную и наблюдать за ледоходом. Я сам по себе знаю - каждый год ты будешь смотреть на ледоход, и он каждый раз для тебя будет новым. Этот слепой мужчина последний раз видел ледоход в апреле 1941 года. Они приходили тогда на Волгу всем десятым классом и до ночи слушали этот могучий гул Великой реки. Они как будто догадывались, что для многих из них этот ледоход будет последним. Всех мальчишек из их класса к началу июля

того же года призвали в Армию, и военная судьба раскидала их по фронтам Великой Отечественной войны. Он попал в танковую часть и был механиком- водителем. В одном из боев, от прямого попадания немецкого снаряда, танк загорелся. Он очнулся уже в госпитале, где его вылечили, но зрение не сумели сохранить- он ослеп. Его, слепого, выписали домой, а случилось это как раз перед самым ледоходом. И он по старой памяти опять пришел на набережную, уже не смотреть на ледоход, а слушать его. Он стоял и долго слушал, в течение нескольких часов. Я могу лишь предполагать, что виделось ему: последний ли ледоход 1941 года, лица ли ребят из их класса, погибших на войне, или ему виделось поле последнего боя, что он видел в последний раз своими глазами...

... Это было давно. С тех пор прошло уже больше 30 лет. Жив ли он сейчас, я не знаю. В том городке я давно не был. Если он еще жив ив может двигаться, то он и сейчас, наверное, выходит по весне на Волгу - слушать ледоход. Я понимаю его: ледоход на Волге это прекрасный момент, если ты его хоть один раз увидел, то он уже навсегда останется у тебя перед глазами.

                                                                                          * * *

 

Осколок от бомбы!

Немцев уже дней десять как отогнали от Днепра на 15 километров. Полк, где служил Ваня Кондратьев, находился на второй линии обороны, и у них было относительно спокойно. Полувзвод находился в блиндаже и бойцы каждый занимался своим делом.

Вдруг забегает связной и кричит в открытую дверь блиндажа:

- Кондратьев, бегом к командиру батальона.

- Зачем? - переспросил Ваня.

- Точно не знаю, но вроде идете на тот берег.

Ваня взял автомат, вещмешок и побежал в штабной блиндаж. Прибежав на командный пункт, доложил командиру батальона Корсуну:

- Товарищ майор, рядовой Кондратьев прибыл по Вашему приказанию.

- Рядовой, меня вызывают на левый берег, и ты пойдешь со мной, и туда и обратно будешь сопровождать меня, - сказал Корсун и стал собираться, – проверил пистолет, надел через плечо полевую сумку и вышел из укрытия.

- Ну, пошли. Тучи бы не разошлись до нашего возвращения, чтобы Юнкерсы не могли летать, проговорил про себя комбат, и они двинулись к временному мосту через Днепр.

Немецких самолетов в небе не было, артиллерия тоже не стреляла. Перебежав по мосту на другой берег, комбат Корсун зашел в штаб дивизии и быстро оформил свои дела. На это ему понадобилось всего полтора часа, и все это время Ваня находился около блиндажа и проговорил с поваром, который готовил обед в походной кухне. Вскоре появился майор и позвал рядового Кондратьева.

- Рядовой, всё, пошли к себе домой на ту сторону, надо успеть перейти Днепр, пока не полетели «Юнкерсы».

Половину моста они прошли спокойно, но ближе к правому берегу вдруг услышали в воздухе гул самолётов и команду «Воздух» со стороны плацдарма.

- Рядовой, бегом, сейчас начнут бомбить,- крикнул майор Корсун и побежал по мосту, - не отставай!

За майором загромыхал по доскам моста и Ваня Кондратьев. Когда они добежали до берега, немецкие самолёты пошли уже с воем в пике и стали бомбить мост и траншеи второй линии обороны. В метрах 20 от моста стоял обломанный ствол тополя, на нем уже не было ни сучков, ни макушки. Майор с Ваней добежали до этого тополя и плюхнулись в затоптанный и утрамбованный сотнями солдатских сапог, песок. Ваня ткнулся лицом в этот песок и прикладом автомата, который держал в правой руке, прикрыл голову. А бомбы все ближе и ближе падали, вдруг он почувствовал, что-то резко стукнуло по правой руке, и автомат вылетел из руки. Ваня посмотрел и не понял, у автомата приклад разбит напрочь, а из запястья правой руки хлыщет кровь.

- Товарищ майор, меня ранило, - крикнул он Корсуну.

- Держись, рядовой, сейчас я тебя перевяжу, доставай пакет, - сказал майор и быстро и, ловко разорвав пакет, перевязал рядовому Кондратьеву руку.

- Ты беги сейчас в санчасть, она под обрывом, в землянке, я доложу командиру полка, потом зайду за тобой, - продолжил он, - беги...

Майор Корсун вскочил и побежал в сторону штабного блиндажа, а Ваня в сторону медсанбата, куда указал ему майор. Он, когда добежал до санбата, чуть не сбил у палатки какого-то офицера.

- Можно? - спросил он, откинув полог палатки. И, услышав «можно», - зашёл внутрь палатки.

- Что случилось? – встретил его пожилой врач, - ясно, поранило. Ну, ничего, сейчас посмотрим.

Но он не успел развязать повязку, как без слов, бесцеремонно ворвался в палатку капитан, которого Ваня чуть не сшиб около входа.

- Капитан Аристов из особого отдела. Где самострел? А, этот...не развязывай бинт, давай его сюда. Самострел, и еще валит офицера на бегу и убегает не извиняясь. Давай его сюда, я этого самострела сейчас поставлю к стенке!

Но врач его отстранил левой рукой и правой продолжал развязывать повязку.

- Капитан, вы постойте, успеете еще ставить к стенке. Сейчас посмотрим, что у него там.

- Что? осколок от бомбы там! - зло сказал Ваня,- меня бомбой ранило.

Капитан на время притих и стал наблюдать за врачом. Тот развязал бинт и кинул его в тазик, потом взял тампон и вытер рану, и тогда все увидели, что из раны торчит кусок осколка величиной с пятак.

- Да, капитан, вы ошиблись. Не мог рядовой нарочно ранить себя осколком бомбы, так что это не самострел, а настоящее ранение. Вобщем, поберегите патроны и больше не ставьте раненых к стенке.

В это время влетел в палатку майор Корсун и с ходу:

- Рядовой, что у тебя там, и что это за канитель? - поинтересовался он.

- Осколок у него, - ответил капитан из особого отдела, - жаль, что не пулей ранило…и, не прощаясь, вышел из палатки.

Врач, перевязав рану новым бинтом, похлопал по плечу Ваню и пошутил:

- Ничего, боец, до свадьбы заживёт. Только два раза в день приходите на перевязку и больше никогда не сбивайте капитанов…

- Ну, что, рядовой, пошли к себе,- сказал майор Корсун и они покинули палатку санбата.

Повезло рядовому Кондратьеву, что осколок бомбы застрял в ране, а то неизвестно еще, чем бы это закончилось.

08.09.2022 г.